Как и чему учили детей на Руси 300 лет назад

«Сей наставник нравов развращенных и жесток»: кто учил

Обучение иностранным языкам и точным наукам стало обязательным для дворян со времен Петра I. Однако и в конце XVIII века в России не было ни учителей-профессионалов, ни развитой сети школ. Мемуарист, сурово оценивавший свое образование, отмечал: «Я не ропщу ни на мать свою, ни на моих наставников. Всему виною тогдашние времена».

Особенно плохо обстояли дела с учителями в провинции. Выросший в Казанской губернии Гавриил Державин вспоминал, как учился немецкому языку у каторжника Розе, у которого занимались дети из лучших семей Оренбурга. Других учителей иностранных языков просто не было.

«Сей наставник, кроме того, что нравов развращенных, жесток, наказывал своих учеников самыми мучительными штрафами, о коих рассказывать здесь было бы отвратительно, был сам невежда, не знал даже грамматических правил, а для того и упражнял только детей твержением наизусть вокабул и разговоров», – вспоминал будущий литератор.

Будущий ученый, один из основателей агрономии в России Андрей Болотов, изучал немецкий язык и арифметику под руководством унтер-офицера из немцев, который служил в том же полку, что и его отец. Унтер-офицер не блистал образованием и был жесток, так что хорошие знания Болотов приобрел, только когда его отца на год отправили в Курляндию. Мальчик попал в руки местного учителя-профессионала, о котором с благодарностью вспоминал и многие годы спустя.

«Нерадение и пьянство»: как учили

В некоторых случаях, в том числе когда в доме не хватало денег на нескольких учителей, родители стремились пристроить сына в учебное заведение. Однако новые школы испытывали те же трудности в поиске хороших преподавателей.

Дмитрий Фонвизин, которого отец отдал в университетскую гимназию, вспоминал: «Учились мы беспорядочно. Ибо, с одной стороны, причиною тому была ребяческая леность, а с другой – нерадение и пьянство учителей».

На этом фоне выделяются воспоминания писателя и историка Сергея Глинки, учившегося в кадетском корпусе. Он вспоминает вереницу мудрых педагогов и чутких наставников. Ему вторит сенатор Сергей Тучков: «…известные ученостью своею люди не только в России, но и во всей Европе находились тогда там в качестве учителей».

Писал стихи, но стал артиллеристом: чему учили

Родители планировали карьеру детей, не учитывая их склонности и желания. Военная служба считалась самым почетным занятием для дворянина. Если мальчик более склонялся к другим занятиям, например, к литературе или к театру, на это не обращали никакого внимания.

Результаты такого подхода были непредсказуемы. Отец Ивана Долгорукова мечтал, что сын станет дипломатом. Но мальчик так и не смог толком выучиться тому, к чему не лежала душа, – немецкому языку, математике, рисованию, музыке.

Иначе сложилась жизнь Сергея Тучкова. Когда мальчику было 12 лет, у него проявилась склонность к стихотворству, затем он стал сам осваивать латынь и учиться играть на флейте. Отец был против творческих занятий сына. Современные языки, история, география, арифметика, геометрия, фортификация, артиллерия, рисование и танцы – вот чему заставили выучиться Тучкова.

Сергей подчинился отцу, и в итоге стал блестящим офицером-артиллеристом, генерал-лейтенантом, сенатором. В его воспоминаниях нет ни слова о том, что он хочет стать военным. Лишь в краткие перерывы в карьере Тучков мог браться за перо.

«Большое незнание, особливо светского обхождения»: уроки для девочек

Намного труднее в XVIII веке происходили изменения во взглядах о том, как должна себя вести в обществе женщина. Традиционные требования к девушкам – быть благонравной, скромной, не привлекать к себе внимания, угождать всем и каждому – не исчезли.

Но теперь следовало как-то сочетать эти черты со светской любезностью, умением танцевать, музицировать, вести беседу и вообще развлекать окружающих. Самым консервативным родителям приходилось обучать дочерей танцам, музыке и светскому поведению.

Фрейлина императорского двора Варвара Головина (а в девичестве – княжна Голицына) вспоминала, что провела детство в деревне, и там мать не могла дать ей «блестящего образования» и «изящных манер». Юной княжне было восемь, когда мать начала оставлять ее наедине с соседями, «чтобы я приучилась их занимать». Знатность и состояние позволили Голицыной «добрать» необходимые светские манеры и в должное время составить блестящую партию.

Иное дело, если девушка была не столь знатного рода и воспитывалась в более старомодном или провинциальном окружении. Оставившая удивительные мемуары Анна Лабзина росла в деревне под Екатеринбургом. Она вспоминала, что консервативная мать воспитывала ее в традициях строгости, благочестия, смирения и милосердия. Сами по себе это качества замечательные, однако их оказалось недостаточно, когда девушка вышла замуж и переехала в столицу.

Выяснилось, что она не готова к светской жизни. Молодая поселилась в доме семьи Херасковых, а дальше мы дадим слово ей самой: хозяева увидели ее «большое незнание, особливо что принадлежит к светскому обхождению, начали меня удалять, когда у них бывало много гостей. <…> В гости никуды не брали, ни в театры, ни на гулянья». Обучение принятым в обществе манерам далось девушке нелегко.